Каждый день он спускался в подземку, и каждый день коридоры вели его по одному и тому же кругу. Стены, выложенные плиткой, мерцали под светом люминесцентных ламп, а звук шагов эхом отдавался в пустоте. Но сегодня что-то пошло не так. Проходы, которые он знал как свои пять пальцев, вдруг изменились, сомкнулись в бесконечный лабиринт. Попытки найти знакомый указатель к эскалаторам заканчивались ничем — он всегда возвращался к той же самой точке, к киоску с закрытыми ставнями.
Мысль о том, что он заперт здесь, медленно, но верно подтачивала рассудок. Воздух становился гуще, время теряло всякий смысл. Внезапно его взгляд упал на едва заметную трещину в стене — она пульсировала слабым, неестественным светом. Потом он услышал шепот вентиляционных решеток, слова которого нельзя было разобрать, но в них чувствовалась четкая закономерность. Он понял: чтобы разорвать этот круг, нужно замечать всё. Каждую мелочь, каждое отклонение от нормы. Сбившиеся часы на стене, рисунок на полу, которого вчера не было, запах озона там, где его быть не должно.
И был слух, почти миф среди редких ночных пассажиров, о восьмой двери. Не парадном выходе, а неприметной, глухой калитке в тупиковом тоннеле, ведущей куда-то вовне. Она не значилась ни на одной схеме. Чтобы найти ее, нельзя упустить ни одной странности, ни одной детали, выбивающейся из привычной рутины подземелья. Это его единственный шанс. Он сделал глубокий вдох, стер со лба холодный пот и шагнул в полумрак очередного коридора, начиная свой путь заново, но уже с пристальным, до боли зорким взглядом.
